Бубнова Людмила Леонидовна.
Член Союза писателей России.
Людмила БУБНОВА
Одна из новых форм современного романа
Глеб Горышин — журналист, воспитанный и призванный на государственную службу, чувствовал в себе возможности писателя. Он написал много книг, больше, чем перечислено выше. Но журналистика и литература, кажущиеся идентичными, по смыслу, по сути не только не схожи, но ненавистны и мешают друг другу.
Г. Горышин долго, практически всю жизнь, работал в качестве журналиста. Одновременно, ежегодно и беспрепятственно, выходили книги. Повествования были о непосредственно увиденном в жизни. Журналистский азарт не давал ему усидеть на месте: он исколесил, исходил ногами многие области страны до Камчатки и Сахалина. В центре его интереса всегда были бескорыстные успешные советские труженики в разных ипостасях на фоне хозяйственной жизни страны. Он встречался с ними, ездил, ходил, разговаривал и — писал о них, об их успешных делах и проблемах государственного масштаба. Он глубоко осмысливал идейное, иногда слишком глубоко, что мешало типично поверхностной репортажной журналистике. И его не всегда за глубину, страстность хвалили, иногда отстраняли от работы.
Журналистская практика мешала ему найти художественную форму для повествований — повестей и рассказов; очерковый (журнальный) стиль в них преобладал.
В 60-х годах в литературе вошла в моду так называемая «исповедальная проза» — пропущенная «через себя», искренняя, от «Я».
Но слишком искренним быть тогда все же не стоило. Все было дозированное, за этим зорко следили.
У Г. Горышина хороший чистый природный русский язык, пластичная вольная фраза.
«Чуть свет я вышел из дому, увидел за ближней околицей поле, устеленное льном, и шибко идущую по нему молодую бригадиршу в белом плаще, с белеющими голыми икрами, с бригадирской меркой-рогулькой».
В 1977 году «...меня утвердили редактором журнала «Аврора», ранее я ушел из вторых секретарей по собственному...»
«...Меня приняли в партию на бюро Дзержинского райкома города Ленинграда...»
Теперь Г. Горышин называет себя «литературным функционером».
«Если будет война, Россия не обязательно проиграет, но, может случиться, что коммунистов перевешают, и меня в их числе...»
Вся панорама русской литературы, при его подвижности, — перед глазами. Любовь к литературе безгранична, Глеб Горышин увлеченно работает: лучшие литературные имена появляются именно в «Авроре». Но неусыпный идеологический надсмотр ничему в стране не дает развиваться, журнал дергают то в одну, то в другую сторону.
Наконец — «постановление ЦК переориентировать журнал для подростков. Кто такие подростки — от 12 до 18? Но 12 одно, 18 совсем другое. И зачем резать по живому, губить содеянное? Столько всего зарезано, загублено...»
«Мне плохо. Так принято было у нас говорить друг другу, когда мы были молодые начинающие писатели...»
Органы настойчиво выискивают повод, наконец публикацию одного юмористического рассказа «обком партии расценивает... как политическую диверсию».
«15 марта 1982 года с «Авророй» я распрощался...» — пишет Горышин. И продолжает: «Впереди крах брежневизма... В России чугунные кулаки, прогрессирующая узколобость, агонизирующие нравственность, совесть... вырождение нации, бесчеловечность, именуемая «демократический централизм», оскудение, обнищание, потеря земли, работника, хлеба насущного, России — нашей Отчизны...»
Это Глеб Горышин записывает в 1982 году.
В 1994 году в № 6, 7 журнала «Наш современник» он публикует «Записи по вечерам» под заголовком «Мой мальчик, это я...».
«Новая глава «Записей по вечерам» — РОМАНА (выделено мной — Л. Б.) с признаками соцреализма, фрейдизма, лирической прозы, журналистики старой и новой, сюрреализма, политики, социальности... я многослойный». Цитаты взяты мною из этой публикации, ставшей началом большой эпопеи о катаклизме, происшедшем со страной в конце XX века.
РОМАН — самый живой и подвижный жанр, в данном случае Горышин изобретает НОВУЮ форму романа — из «Записей».
По глубине мысли, по охвату времени и событий, по эмоциональной наполненности подготовленная им самим книга «Слово Лешему» убедительно представляет ЭПОПЕЮ распада жизни, хозяйственной деятельности, человеческой растерянности перед непонятными действиями властей большого Северо-Западного региона России.
Не знаю, появится ли подобное повествование еще от кого-нибудь из непосредственных свидетелей исторического катаклизма, постигшего Советский Союз и Россию в конце XX века. «Слово Лешему» вышло после кончины Глеба Александровича Горышина, последовавшей в 1998 году.
В этой книге журналистский прием несет верную службу автору, а книга «Слово Лешему» сделала Глеба Горышина по-настоящему глубоким, оригинальным русским писателем. Жаль, у книги малый тираж, потому не все в России это знают.
Но теперь невозможно говорить о русской литературе, о русской словесности, не учитывая эту последнюю подвижническую работу Глеба Горышина — «Слово Лешему». Как свидетель литературного процесса второй половины XX века, я цену этому подвигу знаю.